— Разумеется, — удивилась та.
— В прошлом году, — Джон порылся в папке, — королева проиграла сто семьдесят тысяч франков. Она у нас страстная картежница, так что ваши умения, миссис де Лу — вам понадобятся.
Марта вздохнула. Взяв со стола простую, деревянную линейку, она почесала затылок: "Я же просила, мистер Джон — Марта. Дайте мне, пожалуйста, лист бумаги, и перо. Я буду вас слушать, и записывать свои вопросы, а потом — их задам. Так дело пойдет быстрее".
— Марта, — подумал Федор, и, на мгновение, закрыв глаза, увидел ее распущенные волосы, падающие на белые, как молоко плечи. "Завтра, — усмехнулся он про себя, и вслух проговорил: "А теперь я вам расскажу о том, кто из святых отцов нам наиболее интересен".
Полуденное солнце заливало Стрэнд теплым светом. Марта, остановившись, подождав Джо, хихикнула: "Необязательно заходить в эту кофейню с черного хода, мы обе в сюртуках".
Джо оглядела себя: "В Париже хоть платья пошью, будет, в чем в Иерусалим приехать". Они вошли в большую, с закрытыми кабинками, кофейню. Марта, послушав жужжание голосов, доносившихся из-за деревянных, хлипких стенок, решительно велела: "Вон туда!"
Устроившись за столом, она сказала официанту: "Кофейник и бутылку мальвернской воды, только холодной".
Подождав, пока принесут заказ, Марта подмигнула Джо. Закрыв дверцу, она скинула треуголку.
— Кури, — разрешила она. Джо, чиркнув кресалом, затягиваясь, улыбнулась: "Так хорошо, что ты с Аароном познакомилась".
— Он же семья, — подняла бровь Марта. "Я вчера полночи родословное древо рисовала, вы с собой в Иерусалим возьмете копию, покажете этому Исааку Судакову. И я в Париж заберу, мало ли кого встречу. А ты этого отца Джованни видела? — Марта подперла подбородок кулачком.
— Он меня только исповедовал, — рассмеялась Джо. "Ты же слышала, Аарон рассказывал — ему лет сорок. А мистеру Джованни сейчас было бы двадцать шесть, так что это не он. Да и все говорят, что он погиб.
— Мало ли что говорят. О Теодоре тоже думали, что он погиб, — пробурчала Марта. Забрав у Джо сигарку, девушка затянулась. "Крепкие они у тебя, — сказала она, и рассмеялась: "Еще и Ратонеро с нами едет, вот маленький мой порадуется".
— Марта, — Джо повозила ногой в сапоге по полу, — а это тяжело, когда дети?
Женщина отпила кофе: "Ты не забывай, я на плантации жила, в Виргинии. У меня одних нянек — с десяток было. Но не волнуйся — зеленые глаза нежно заблестели, — Иосиф на тебя надышаться не может, так что у вас все будет хорошо. И не тяжело совсем".
— Еще два года, — мрачно сказала Джо, выпустив клуб дыма. "Как там, на Святой Земле, все сложится?"
— Просто отлично, — уверила ее Марта. Кинув на стол серебро, она поднялась: "Пойдем, провожу тебя до Брук-стрит, и пойду чай пить".
Она потянулась за наброшенным на спинку стула сюртуком. Джо увидела маленький пистолет, у нее за поясом.
— Марта, — тихо спросила девушка, — а почему ты с оружием?
— Я же сказала, — тонкие губы усмехнулись, — иду пить чай. Там может понадобиться пистолет.
Марта застегнула пуговицы сюртука. Покрепче стянув волосы, надев треуголку, она вышла из кабинки.
Марта сидела, опираясь на спинку стула красного дерева, держа в руках бокал с шампанским. "Голову немного выше, — велел Федор, быстро набрасывая очертания женской фигуры. "В Париже я вас на холсте напишу, это так, черновая работа".
Она отпила и озорно спросила, оглядывая пустые книжные шкафы и чистый рабочий стол в гостиной: "А где же коллекция минералов, вы мне ее обещали показать?"
— Уже в Дувр едет, — хохотнул Федор. "Думаю, вас тоже — люди нашего общего знакомого на рассвете разбудили".
Марта томно рассмеялась и расстегнула маленькие, жемчужные пуговицы на воротнике рубашки. Изумруды на кресте засверкали. Женщина, поведя носом, сказала: "От вас порохом пахнет, Теодор".
— Раз уж я рано поднялся, — он зажал в зубах карандаш и стал пальцем растушевывать ее волосы, — пошел в Гайд-парк, верховой ездой позаниматься, а потом — в тир. Вы хорошо стреляете, кстати? — Федор взглянул на нее: "До вечера не отпущу. Черт, две ночи в неделю мне будет мало, думаю, и ей тоже. Глаза как блестят. Восемнадцать лет, — он почувствовал, что краснеет.
— Отлично, — Марта все потягивала шампанское. "Я на фактории выросла, в лесах, на волков и медведей охотилась, Теодор. В Париже — она посмотрела на него из-под опущенных ресниц, — возьмете меня на охоту?"
— И на охоту, — он усмехнулся, любуясь завитками волос, что спустились ей на шею, — и в театр с вами сходим, а то у меня все времени не было, и вообще — будем жить в свое удовольствие, Марта.
Женщина незаметно посмотрела на приоткрытую дверь спальни. Кровать была застелена и она увидела только край темного, шерстяного покрывала. "У вас хороший вкус, — сказала Марта, — я вижу, отличный портной вас одевает. Только очень строго, — она рассмеялась. Федор невольно улыбнулся: "У нас так принято, я же все-таки не придворный, а ученый. Но вам, — он посмотрел в зеленые глаза, — я, конечно, буду покупать шелк и кружево, Марта".
— Обожаю кружево, — она потянулась за бутылкой моэта. Федор, поднялся: "Позвольте мне". Он взял из нежных пальцев серебряный бокал и заметил, как колышется тонкий лен рубашки на маленькой, девичьей груди. "Она весь Париж с ума сведет, — подумал мужчина, наливая шампанское. "Кокетка, каких поискать. Вот и славно, она будет привлекать нужных людей, а уж работать с ними мы будем вместе".
— А что вам еще нравится? — он наклонился над маленьким ухом.
— Белое бордо, устрицы, французские сыры и эссенция жасмина, — она повернулась и посмотрела на него снизу вверх. "И еще изумруды, Теодор".
— Я запомню, — пообещал он, подхватывая ее на руки, поднося к ее губам бокал. "Какая она легкая, как ребенок, — понял Федор. Марта выпила. Обняв его, она шепнула: "И еще кое-что, Теодор — тоже запомните".
— Что? — спросил он и почувствовал холод пистолета, что упирался ему в висок.
— Я никогда не стану вашей любовницей, — услышал он ледяной голос. "А теперь — поставьте меня на пол, будьте добры".
Он недовольно пробормотал что-то сквозь зубы и с тяжелым вздохом подчинился.
Они сидели друг напротив друга. Марта, усмехнулась: "Не стоит, правда. Не надо смешивать работу и все остальное, Теодор. Тем более, — она потянулась и набросила на плечи сюртук, — вы меня не любите, я вас — тоже, так что…, - женщина махнула рукой и не закончила.
— Ешьте сыр, — хмуро сказал мужчина. "Это хороший, я для вас покупал".
— Спасибо, — она взялась за серебряную, тонкую вилочку.
Федор подошел к окну. Глядя на проезжающую мимо карету, он вдруг спросил: "А вы любили? Вашего покойного мужа".